Джеки Д`Алессандро - Только ты
Касси хихикнула.
Сердце Этана глухо забилось, на этот раз от удовольствия. Только потому, что она была рядом. Десяти лет как не бывало. Ему снова двадцать, и он просто наслаждается обществом любимой девушки.
Он втянул носом воздух и уловил легкий аромат роз. И едва подавил стон. В какие бы опасные приключения они ни пускались, какими бы грязными в результате ни оказывались, от Касси всегда пахло так, словно она только сейчас побывала в розарии.
Черт побери, сколько летних вечеров было проведено в розарии Гейтсхед-Мэнора! Он сидел, закрыв глаза, наслаждаясь ароматом, так живо напоминавшим о Касси. И предавался бесплодным грезам, представляя то счастливое место, где конюх по неведомому волшебству превращается в принца и может с полным правом ухаживать за дочерью виконта.
Смех в ее глазах медленно растаял. Она вдруг уставилась на его шрам, постоянное неприятное напоминание о том, что ему удалось на секунду забыть. Его внешность сильно изменилась. И далеко не к лучшему.
Она протянула руку и провела кончиками пальцев по уродливой бороздке. Этан мгновенно напрягся, готовясь увидеть в ее глазах жалость.
– Очень больно? – тихо спросила она.
Боясь заговорить, он отрицательно покачал головой.
– Ты, должно быть, много страдал. Мне… мне так жаль, Этан.
«И я тоже жалею. О многом…»
Не в силах вымолвить ни слова, он не шевелился, предоставляя Касси гладить его щеку. Потребовались поистине геркулесовы усилия, чтобы не повернуть головы, не поцеловать ее ладонь, не схватить ее в объятия.
– Как это случилось?
– Меня ударили ножом, – сухо обронил он и, отступив от Касси, направился к берегу.
Касси последовала за ним. Сзади бодро трусил Хвостолов. Не желая говорить о шраме на лице, он сухо сообщил:
– У меня есть и другие.
– Что именно?
– Шрамы.
– И каким образом ты их получил?
Этану не слишком хотелось продолжать этот разговор, но она твердила, что хочет знать о его жизни, так что, пожалуй, лучше сразу все объяснить и покончить с этим.
– После ухода из Гейтсхед-Мэнора я пошел в армию. И был ранен в битве при Ватерлоо.
Воспоминания обрушились на него с новой силой: крики людей, ржание коней, грохот выстрелов. Разрывы, огонь, мечущиеся люди.
Этан посмотрел на Касси и увидел в ее взгляде ужас и сочувствие.
– Господи Боже, какой ужас! Но ты никогда не выказывал желания вступить в армию.
Он никогда и не хотел стать солдатом. Но поскольку тогда ему было все равно, жить или умереть, он рассудил, что может умереть с пользой, и армия казалась самым подходящим местом, чтобы достичь цели. И, видит Бог, он лез в самые опасные места, чтобы встретить смерть, вызывался выполнять самые опасные задания, но почему-то выживал и получал чертовы медали и отличия.
– Решил, что кто-то должен поставить на место этого ублюдка Наполеона.
– И тебе это удалось.
– Но какой ценой… – Этан покачал головой и вздохнул. – Столько хороших людей погибло. Слишком много.
– Я благодарна Богу, что ты не оказался одним из них.
– Не оказался, – выпалил он, прежде чем успел сдержаться. И как всегда, когда находился в обществе Касси, он признался в том, что никому и никогда не говорил: – Тогда я так устал смертельно. И раны сильно болели… Я не раз молился о том, чтобы уснуть и больше не проснуться.
Его слова были встречены долгим молчанием.
– Но ты все-таки сумел идти дальше… – пробормотала Касси наконец.
Стоит ли быть честным до конца?
Он долго спорил с собой, прежде чем пожать плечами. Какой смысл говорить правду: завтра ее здесь не будет. «Да, она уедет и заберет с собой еще одну частицу твоей души», – шепнул внутренний голос.
– Я думал о тебе. О том, сколько раз ты убеждала меня делать то, на что сам бы я никогда не отважился. Учила арифметике. Танцевать вальс. Пришивать пуговицы. Выучить названия всех цветов в саду. – Этан нагнулся, поднял камешек и бросил в волны. – Я помню, что ты сказала и сделала, когда умер мой отец. Как ты держала мою руку и говорила: «Ты не один, Этан. Твой отец всегда будет жить в твоем сердце. И я всегда буду твоим другом. Мы оба знаем, что он был лучшим из людей».
Кассандра смотрела на него огромными глазами.
– Твои слова помогли мне вынести немало трудностей. И многое пережить.
– Я… я рада. И удивлена. И тронута, что ты помнишь.
– Я помню все, Касси.
«Каждое прикосновение. Каждую улыбку. Каждую слезу. Каждую сердечную рану». Она не отвела глаз.
– Я тоже.
Этан вынудил себя отвернуться. Уставиться на песок.
Несколько минут они молча шли рядом не останавливаясь, пока Кассандра не нашла красивую раковину. Смахнув песок со своего розового сокровища, она спросила:
– Как ты стал хозяином «Синих морей»?
– В армии я помог другу, тоже солдату. Он оставил мне немного денег, на которые я купил гостиницу. Правда, здание требовало ремонта, ну а потом мы открылись. Дела пошли хорошо, и два года назад я построил платную конюшню.
– Каким образом ты помог другу?
Еще одна картина… еще одна битва…
– Билли. Его звали Билли Стайлз. Билли придавило упавшей лошадью. Я вытащил его.
«А потом потратил последнюю пулю, чтобы покончить со страданиями несчастного животного».
– Ты спас жизнь друга…
– Билли был хорошим человеком. Тогда он сломал ногу, и она плохо срослась. Бедняге пришлось уйти из армии. Он вернулся домой, в Лондон. Но через два года умер от лихорадки, примерно в то время, когда меня ранило. Его поверенный нашел меня и рассказал о завещании. Немного оправившись, я стал искать место, которое мог бы назвать домом.
– И нашел эту гостиницу.
– Да. А теперь твоя очередь. – Изо всех сил стараясь не выказать одолевавшей его горечи, он попросил: – Расскажи о своей роскошной жизни. Как блаженствовала графиня Уэстмор?
Прошло несколько длинных секунд, прежде чем Кассандра негромко ответила:
– Если ты хочешь услышать нечто чудесное, боюсь, мне нечего рассказать.
Глава 5
Этан нахмурился и с недоумением воззрился на Кассандру.
– Хочешь сказать, что все это время не была счастлива? – медленно проговорил он, очевидно, не веря собственным ушам.
Она с трудом отвела взгляд и уставилась куда-то вдаль.
– Да, Этан. Счастлива я не была.
Он впился в нее взглядом, но Касси не обернулась.
– Потому что твой муж умер?
До этого момента она сама не знала, найдет ли в себе силы рассказать ему все, но после его вопроса в душе словно прорвалась плотина и в пролом хлынули чересчур долго подавляемые гнев и горечь.
– Нет. Потому что мой муж был жив. И поэтому моя жизнь превратилась в сущий ад. Помнишь, ты сказал, что хотел бы уснуть и никогда не проснуться? Я понимаю твои чувства. Слишком хорошо понимаю. – Тон был сдержанный, очень сухой. Однако какое облегчение – выговориться, кому-то исповедаться. – Мое замужество оказалось кошмаром. Кошмаром, который, к счастью, закончился со смертью Уэстмора. – Озноб пробежал по спине Касси. Она резко отвернулась, зная, что Этан увидит в ее глазах: ненависть, ярость, тоску. – Я не скорблю по нему.